Литературные анекдоты - Страница 3

Тургенев хотел быть храбрым, как Лермонтов, и пошел покупать себе саблю. Пушкин проходил мимо магазина и увидел его в окно. Взял и закричал нарочно: «Смотри-ка, Гоголь (а никакого Гоголя с ним не было), смотри-ка, Тургенев саблю покупает! Давай с тобой ружье купим!»

Тургенев испугался и в ту же ночь уехал в Баден-Баден.

Однажды Гоголю подарили канделябр. Он сразу нацепил на него бакенбарды и стал дразниться. «Эх ты, — говорит, — лира недоделанная!»

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Майкову. Майков усадил его в кресло и угощает пустым чаем. «Поверите ли, — говорит, Александр Сергеич, куска сахару в доме нет. Давеча Гоголь приходил и весь сахар съел». Гоголь ему ничего не сказал.

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Державину Гавриле Романычу.

Старик, уверенный, что перед ним и впрямь Пушкин, сходя в гроб, благословил его.

Счастливо избежав однажды встречи со Львом Толстым, идет Герцен по Тверскому бульвару и думает: «Все же жизнь иногда бывает прекрасна». Тут ему под ноги — огромный черный котище — и враз сбивает с ног! Только встал, сотрясет с себя прах — налетает свора черных собак, бегущих за этим котом, и вновь повергает его на землю. Вновь поднялся будущий издатель «Колокола» — и видит: навстречу на вороном коне гарцует сам владелец собак, поручик Лермонтов. «Конец, — мыслит автор „Былого и дум“, сейчас они разбегутся — и…» Ничуть не бывало. Сдержанный привычной рукой, конь строевым шагом проходит мимо, и только уже миновал Герцена, размахивается хвостом — и хлясь по морде. Очки, натурально, летят в кусты. «Ну, это еще полбеды,» — думает автор «Сороки-воровки», отыскивает очки, водружает их себе на нос — и что видит посреди куста? Ехидное, улыбающееся лицо Льва Толстого! Но Толстой ведь не изверг был. «Проходи, проходи, — говорит, — бедолага». И погладил по головке.

Лев Толстой очень любил играть на балалайке (и, конечно, детей). Но не умел. Бывало, пишет роман «Война и мир», а сам думает: «Дер-день тер-день — день — день — день!..» или «брам-прам-дарарам-пам-пам!..»

Однажды Чернышевский видел из окна своей мансарды, как Лермонтов вскочил на коня и крикнул: «В пассаж!». «Ну и что же, — подумал Чернышевский, — вот, Бог даст, революция будет, тогда и я так-то крикну.» И стал репетировать перед зеркалом, повторяя на разные манеры: «В ПАССАЖ!.. В пасСАЖ!.. В ПАССАЖЖ! В па…ССааАаАжжж!»

Николай I написал стихотворение на именины императрицы. Начинается так: «Я помню чудное мгновенье…» И тому подобное дальше. Тут к нему пришел Пушкин и прочитал.

А вечером в салоне у Зинаиды Волконской имел через них большой успех, выдавая, как всегда, за свои. Что значит профессиональная память у человека была.

И вот утром, когда Александра Федоровна кофие пьет, царь-супруг ей свою бумажку подсовывает под ее блюдечко.

Она прочитала это и говорит: «Ах, Коко, как мило, где ты достал, это же свежий Пушкин!»

Однажды во время обеда Софья Андреевна подала на стол блюдо пышных, горячих, ароматных рисовых котлеток. Лев Толстой как разозлится! «Я кричит, — занимаюсь самоусовершенствованием! Я не кушаю больше рисовых котлеток!»

Пришлось эту пищу богов скормить людям.

Однажды Пушкин переоделся Гоголем…

Тьфу …………………… мать!……………

Пушкин часто бывал в гостях у Вяземского, подолгу сидел на окне, все видел и все знал. Он знал, что Лермонтов любит его жену. Поэтому считал не вполне уместным передавать ему лиру. Думал Тютчеву послать за границу — не пустили, сказали: не подлежит — имеет художественную ценность. А Некрасов ему как человек не нравился.

Вздохнул и оставил лиру у себя.

Лев Толстой очень любил детей, все ему было мало. Приведут полную комнату, шагу ступить негде — он все кричит: «Еще! Еще!»

Пушкин был не то, чтобы ленив, но склонен к мечтательному созерцанию. Тургенев же — хлопотун ужасный, вечно одержимый деятельностью. Пушкин этим частенько злоупотреблял. Бывало, лежит он на диване, входит Тургенев. Пушкин ему: «Иван Сергеевич, не в службу, а в дружбу — за пивом не сбегаешь?» И тут же спокойно засыпает обратно. Знает, не было случая, чтобы Тургенев вернулся. То забежит куда-нибудь петицию подписать, то к нигилистам на заседание, то на гражданскую панихиду. А то испугается чего-нибудь и уедет в Баден-Баден. Без пива же Пушкин остаться не боялся. Слава Богу, крепостные были, было кого послать.

Шел Пушкин по Тверскому бульвару и увидел Чернышевского. Подкрался и идет сзади. Мимоидущие литераторы кланяются Пушкину, а Чернышевский думает — ему. Радуется.

Достоевский прошел — поклонился. Помялович, Григоровский — поклон. Гоголь прошел — засмеялся и ручкой сделал, привет — тоже приятно. Тургенев — реверанс. Потом Пушкин ушел к Вяземскому чай пить. А тут навстречу Толстой — молодой еще был, без бороды, в эполетах. И не посмотрел даже. Чернышевский потом написал в дневнике: «Все писатели хорошие, а Толстой — хамм. Потому что графф».

Лев Толстой очень любил детей и писал про них стихи. Стихи эти списывал в отдельную тетрадку. Однажды после чаю подает эту тетрадку жене: «Гляньте, Софи, правда, лучше Пушкина?» — а сам сзади костыль держит. Она прочитала и говорит: «Нет, Левушка, гораздо хуже. А чье это?» Тут он ее костылем по башке — трах! С тех пор во всем полагался на ее литературный вкус.

Однажды Ф.М.Достоевский, царство ему небесное, поймал на улице кота. Ему надо было живого кота для романа. Бедное животное пищало, визжало, хрипело и закатывало глаза, потом притворилось мертвым. Тут он его отпустил. Обманщик укусил бедного в свою очередь писателя за ногу и скрылся. Так остался невоплощенным лучший роман Федора Михайловича, царство ему небесное, «Бедные животные». Про котов.